весенний ветреный полдень —

письмо слетело со стола,

никто не заметил.

(с) ChatGPT

В романе английского писателя Дугласа Адамса «Автостопом по галактике» сверхразумная раса существ создала компьютер «Deep Thought» (Думатель), чтобы найти ответ на «самый главный вопрос жизни, Вселенной и всего остального». В течение 7,5 миллионов лет компьютер вёл непрерывные вычисления, а разумные расы находились в ожидании ответа, который должен был раз и навсегда решить все проблемы мироздания. Полученный ответ был несколько раз проверен компьютером на правильность, но в итоге не оправдал ожиданий. Оказалось, что ответ на главный вопрос мира — «42». Эта выдуманная писателем ироничная история, сатирически высмеивающая отношения между человеком и технологией, на которую современная цивилизация возлагает свои надежды, может быть трактована иначе. Ответ на главный вопрос жизни и смерти, посланный человечеством прямиком нечеловеческому Другому, приходит в виде числа (или пары цифр), как если бы Вселенная говорила с нами на языке формул и алгоритмов. Как если бы в начале было не Слово, а некий код, шифр, пароль. Как если бы в основе всего лежала одна математическая операция, повторённая бесконечное количество раз, в череде которых появилось всё вокруг — мы с вами, наши действия и мысли.

Художница Евгения Тут уже на протяжении нескольких лет повторяет одно и то же действие: наносит на чистую белую поверхность чёрные штрихи или пятна. Каждый штрих — это акт свободного и живого письма; жест, который утверждает «Я» художницы и одновременно придаёт форму её «жизненному миру». Используя свои постоянные художественные орудия — письмо, пространство и время, — Тут вскрывает фундаментальные процессы человеческого существования: означивание, наименование, борьбу, созидание, деконструкцию, рождение, смерть. И во всех этих процессах так или иначе задействуется текст, обволакивающий, словно ткань, человеческие экзистенции и прописанный согласно определённому алгоритму — как, например, в проекте «Метаморфозы» (2022), комплекте чертежей, выполненных архитектурными инструментами (рейсфедером и рапидографом) тушью на листах бумаги одинакового размера. 30 листов. На каждом — 4 ряда штрихов. В каждом ряду — по 7 штрихов. Таким образом, на одном листе — 28 штрихов, а всего — 840. Принципиально, что это не серия, а цельное произведение, выстроенное по структуре математической матрицы — базы данных, представленной в виде прямоугольной таблицы из строк и столбцов.

Буквально из пустоты Тут конструирует собственный алгоритм, в котором акт письма становится программой по созиданию нового кода. В основе этого афункционального кодирования — жест деконструкции. От одного полюса матрицы (лист в левом верхнем углу с расположенными ровно, строго, стройно, математически выверенными, застывшими штрихами) до другого (лист в правом нижнем углу, где такое же количество штрихов превращается в чуть ли не случайный набор линий, находящихся в броуновском движении). Между этими двумя листами, как полюсами напряжения, проходит диагональ метаморфоз — динамическая череда сбоев, ошибок, отходов, пропусков, пробелов, формальных превращений, в процессе которых ясная система знаков, напоминающая машинный код (например, код Морзе или двоичный), трансформируется в хаотичный набор линий и штрихов, из которых рождаются графемы, похожие то ли на буквы японского языка, то ли на китайские иероглифы, то ли на арабскую вязь, то ли на всё это одновременно.

Для Тут разработка алгоритма, формулы или кода — это и есть акт творчества. Не
механический расчёт, не инженерная схема, а почти интуитивный ритуал, в котором точность обретает чувственность. Алгоритм становится жестом, на котором говорит мир. В этом стремлении наделить структуру содержанием, а повтор — смыслом, рождается особая поэтика порядка. Так художница выстраивает свои произведения как системы, в которых нет ничего случайного (даже если кажется, что элементы находятся в хаосе), и вместе с тем — всё подчинено внутреннему ритму живого. И тогда процесс письма (реконструкции или деконструкции кода) позволяет субъекту включиться в реальность. Письмо становится опытом переживания жизни, разворачивающейся между порядком и хаосом, где знак оказывается первичным элементом экзистенции, пребывающим в динамической подвижности между человеческим и нечеловеческим.

Если алгоритмы вшиты повсеместно, образуя текстовые дискурсивные поля (вспомните известную формулу Жака Деррида, что «всё есть текст»), то даже обитаемые пространства вокруг нас организованы ими. Как так получилось, что романская архитектура выстроена на квадрате, как и шрифт антиква? А в эпоху рококо квадрат сменяют овал и эллипс, директивно принимающие участие в организации не только внешнего и внутреннего пространства жизни человека, но и текста (см. рокайльные непрямые и курсивные шрифты). Подобными вопросами о власти алгоритмов над реальностью и их бессистемной смене Тут задаётся в работе «История архитектуры в 12 листах» (2020), где она создаёт пастиш на нетленную советскую энциклопедию «Всеобщая история архитектуры в 12 томах», по которой до сих пор обучают в архитектурных институтах. Когда-то и сама художница имела предельно близкое знакомство с этой книгой, что оставило неизгладимый след на её способе мышления, отчасти напоминающий академическую травму. Один из главных выводов, который Тут вынесла после ознакомления, заключается в том, что история архитектуры нелинейна, не подчинена единой логике, не алгоритмична. Например, невозможно применить формулы античности к архитектуре Нового и Новейшего времени. В развитии дискурсивного поля происходит сбой, пауза, разлом, из которого каждый раз
рождается абсолютно новая эпистема.

В своей книге художника Тут создаёт визуальную метафору этого алгоритмического сбоя, перепечатывая отрывки текста из энциклопедии на печатной машинке, ломая и
деконструируя его. Из каждого тома художница выбирает фрагменты вступительных статей, которые описывают, как глобальные изменения в политике, экономике и социальном мироустройстве влияли на становление архитектурных стилей, характерных для тех или иных исторических эпох. В итоге получилась новая книга или, скорее, её руина, которая, по мнению художницы, помогает понять архитектуру намного лучше, чем её оригинал.

Если «самый главный вопрос жизни, Вселенной и всего остального» задать алгоритмам Тут, то они беспорно бы выдали ответ в виде числа, как и «Думатель» из романа Адамса. Скорее всего, это был бы ответ «512» или «1024». Сама цифра здесь не так уж и важна. Она — лишь знак. Важно то, что стоит за ней — формула. Это двойка, возведённая в степень. Двоичный код как фундаментальный язык мироздания: «один и один» как «один и другой». Пустота и наличие. Белое и черное. День и ночь. Рождение и смерть. Детство и старость. Создание и разрушение. Тут и там. Ветреный полдень и полуночный штиль. Формула, повторённая несчётное множество раз. Письмо слетело со стола, и никто не заметил.